Глорфиндель заметил её взгляд. Да, эльфам, к счастью, была дарована возможность оставаться вечно молодыми, но память нет-нет да и напомнит о прожитых веках.
- Память – наш дар, но и проклятье – подытожил он обмен философскими взглядами. – Но довольно воспоминаний, грустных и счастливых, сегодня мы одержали победу…
Он бросил быстрый взгляд на висельное дерево и закончил:
-…если бы только я пришёл немного раньше.
Нолдо тряхнул головой, словно отгоняя наваждение, и несколько золотистых прядей выбились из-под шлема и скользнули по лицу. В наступивших сумерках его глаза мягко засветились. В них была и память прожитых веков, и грусть, и боль, и сострадание... и весь этот груз, иному показавшийся бы неподъёмным, слетел, повинуясь лёгкому движению головы. Глорфиндель улыбнулся:
- Леди не только прекрасна и красноречива, но ещё и скромна. Ты точно из авари? Твои речи больше подошли бы леди из ваниар.
Он бросил взгляд в сторону телеги, вздохнул по поводу зверско убитой Богуном лошадки и заметил:
- Полагаю, что ты можешь попытать счастья в той телеге, но если их не окажется там, то стоит обыскать амбар или поинтересоваться по этому поводу у пленного орка – он замолчал на секунду, а потом заметил: - Но не думаю, что тебе стоит приближаться к этому мерзавцу, его слова разят гнилью.
Хотя Глорфиндель находился спиной к следопытам и пленному орку, но по раздавшимся позади звукам он мог более-менее ясно судить о происходящем. Кажется, явился тот загадочный стрелок, который так удачно подсобил им в бою, и нолдо отметил, что стоит поблагодарить его за эту неоценимую услугу. Голос лучника показался знакомый, а когда третий следопыт назвал его по имени, перед глазами Лаурэфина тут же возник образ юного адана в зелёном плаще. Правда, внутреннее чувство времени подсказало ему, что этому адану сейчас на полвека больше, а значит, он уже далеко не юн. Следопыты старились медленно, и могли бы жить на порядок дольше обычных людей, если бы не умирали так часто от орочьих стрел и тролльих дубин.
А вот слова орка, пойманные острым, во всех смыслах, эльфийским ухом, навели Глорфинделя на мысли куда более приземлённого толка. Орк был хитёр достаточно, чтобы вовремя оценить ситуацию и сдаться. Умный орк – опасный орк. И представляемая им угроза только возрастала, если такого орка удавалось пленить. Память рыцаря тут же подбросила ему добрый десяток эпизодов с пленными орками, одно воспоминание о которых заставляло его руку непроизвольно тянуться к плече, а сердце обливаться слезами по наивным соплеменникам.
А ситуация между тем была не из простых. Орк был прав, сознательно причинять боль существу разумному, или псевдоразумному, к коим многие эльдар относили и орков, было немыслимо для квенди. Как полагал Глорфиндель, дунэдайн тоже вряд ли прибегнут к пыткам, разве что – шуганут наглого мерзавца. Но даже если тот выдаст им информацию, что с ним делать потом? Отпускать – нельзя, он снова примется за лихие дела, у орков это не лечится. Оставлять местным на сохранение? Так проще уж убить, быстро и безболезненно. Как подозревал Лаурэфин, останься приспешник Саурона в деревне, умирать он будет долго и мучительно, это читалось по лицам селян, да и было, в сущности, очевидно. Брать с собой? Слишком велик шанс, что эта тварь ночью перережет им глотки, да и потом, это лишь отсрочка решения, в конечном счёте, орка придётся или убивать, или отпускать: подходящих тюрем на Севере не было.
С точки зрения Глорфинделя всё было просто: орки – порождения Зла, зло в их душах неистребимо, их невозможно перевоспитать или исправить: пробовали, и не раз, всё кончалось провалом. Проще говоря, они все, поголовно, больны Злом, являются разносчиками заразы и должны быть истреблены. Поговаривали, что после смерти орки отправляются в Мандос, и уж там-то за их исцеление берутся признанные мастера своего дела. Правда, сами орки утверждали, что после смерти отправляются в Чертоги Мелькора, но кто ж им верит, тварям проклятым? Конечно, они были омерзительны, они были жестоки, они убийцы и заслужили смерть, быструю и безболезненную. Увы, но смерть, в представлении эльдар, была единственным лекарством, способным помочь этим заблудшим во Тьме существам.
И если бы не нуждались они в информации о том, куда именно направилось главное войско Врага, голова орка улетела бы далеко, срубленная сверкающим клинком. И это было бы правильно, по мнению Глорфинделя. Но жизни людей севера важнее смерти одного орка. А значит, меч останется в ножнах.
Рыцарь взглянул на проходящего мимо Богуна. Он конечно и сам неплохо читал следы, но профессиональный следопыт с этим справился бы гораздо лучше.
- А я пожалуй составлю тебе компанию. Пойдём, может удастся найти в повозке искомое тобой.
Поманив Гилрис за собой, Лаурэфин подошёл к телеге.
- Приветствую, дунадан. Я Глорфиндель из Ривенделла, рад нашей встрече и тому, что клинки вашего народа по прежнему остры – произнёс он, перегибаясь через край повозки и разглядывая сложенные там вещи. – Жаль только, что страдают от них не только прислужники Саурона.
Порывшись немного в сумках, Глорфиндель заметил:
- Дурные проводники получаются из орков. Я двигался по следу большого войска, очевидно, здесь мы имели дело лишь с отбившейся от него бандой мародёров, но если повезёт, то мы сумеем выйти на след основного войска. И тогда… мы что-нибудь придумываем – обнадёживающе закончил он.